>>>Начало игры<<<
В лицо ударил порыв ледяного ветра, когда Элизабет трансгрессировав, оказалась в маггловском переулке, возле площади Гримо. Не смотря на то, что ночь давно уже закончилась, на улице было довольно темно и мрачно; зимний холод оказался неприятным сюрпризом после теплого воздуха ее комнаты, но девушка едва обратила на него внимание. Трансгрессия в маггловское место была, конечно, не самым умным ее поступком, но она почему-то никак не могла приспособиться к появлению сразу на ступеньке нужного ей дома, поэтому предпочитала этот, уже хорошо знакомый ей переулок. Маловероятно было что ее там кто-нибудь заметит, разве что какой-нибудь пьянчуга, да если и заметит, то сомнительно что он поверит своим глазам. Быстро оглядевшись и убедившись что ее внезапное появление действительно не привлекло к себе лишнего внимания, она вышла из-за угла и, пересекая площадь, направилась к домам номер 13 и номер 11. Явление перед ней из ниоткуда дома номер 12 стало настолько привычным, что на этот раз Лиз почти не обратила на него внимания.
Куда больше сейчас ее волновало происходящее в этом доме. Сегодня вечером должно было проходить собрание Ордена Феникса; непривычно было считать себя его членом, одной из первых узнавать новости про Пожирателей и Того-Кого-Нельзя называть. Еще буквально месяц назад все известия, которые она получала из газет, все, что она узнавала от кого-то из коллег в Министерстве или от кого-то из знакомых, было лишь чьими-то догадками, предположениями или же, что еще хуже, чьей-то намеренной попыткой ввести магическое общество в заблуждение. Теперь же все, что слышала Лиз на собраниях, она без труда могла принять на веру, так как не сомневалась, что все члены Ордена заинтересованы лишь в распространении правды и защите людей от сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть.
Состоять в какой-то организации, зависеть от других людей, проводить вместе с ними немало свободного времени, было настолько непривычно и странно для нее, вызывало столько противоречивых эмоций, что Элизабет, наверное,  давно сбежала бы от всего этого, не будь рядом Сириуса.
Сириус.. Она чувствовала свою зависимость от него; с каждым днем все большую и большую - буквально слышала его мысли в своей голове, и что было наиболее странным и нетипичным для Лиз - ей это нравилось. Здорово было знать, что есть кто-то готовый. да буквально на все ради нее, и отвечать такой же самоотдачей. Ей просто не верилось что она, вечная одиночка Элизабет, имеет кого-то с кем можно разделять мысли и чувства. Так неожиданно.. и приятно.
Нет, она любила раньше, безусловно любила, но сейчас казалось это был лишь отголосок настоящей любви, будто бы ей просто необходимо было кого-то любить, отдать кому-то свое сердце. И теперь она понимала, что выбор тогда был сделан не лучшим образом.
Наконец, добравшись до двери, Лиз, с замирающим сердцем постучала. Она всегда использовала особый ритм, как бы давая хозяину дома знать, что пришла именно она. Еще одна сближающая их с Сириусом, казалось бы такая мелкая, но в то же время так много значащая для нее деталь.
Ждать пришлось не долго, дверь отворилась буквально через несколько секунд, после звука открывающихся металлических засовов и замков. Как все-таки давно они не виделись, как мало времени проводили вместе, как успевала соскучится Элизабет. Но ради вот этих самых моментов - когда при встрече замирало сердце и поцелуй казался особенно прекрасным: таким нежным и долгожданным, казалось, стоит ждать и иногда разлучатся.
Элизабет обвила шею Сириуса, не желая прерывать поцелуй. Затем посмотрела ему в глаза - выглядел он жутко уставшим и едва живым, хотя и улыбался. Так хотелось, чтобы он наконец смог жить нормальной, полной жизнью, она готова была сделать для этого что угодно, знать бы только что. Она снова поцеловала его, а затем выпустила из объятий:
- Как ты? - понимала что вопрос довольно глупый: ну как могут быть дела у человека, запертого в огромном дому с чокнутым домовиком и маразматической мамашей-психопаткой, но не могла не спросить.
Миссис Блэк что-то кричала из своей картины, как ни странно Лиз уже почти привыкла к ней. В доме кажется не  было никого кроме их с Сириусом ну и еще Кикимера, к которому Элизабет не испытывала никаких эмоций, кроме неприязни за его отношение к хозяину дома. Конечно, она бы предпочла, чтобы эльф заботился о Сириусе, ему сейчас это было нужно. Хоть какая-то забота, кто-то, кто всегда готов прийти на помощь. Сама Лиз вечно была то на работе, то дома, не имея возможности всегда быть рядом с любимым. При воспоминании об эльфе в голову пришла новая неожиданная мысль и она чуть не стукнула себя по голове. Она как всегда забыла захватить с собой что-нибудь из еды - слишком спешила увидеть Бродягу, чтобы думать о чем-то кроме предстоящей встречи. А он ведь наверняка ужасно голоден. Вот эгоистка! - пронеслось в голове. И продуктов здесь точно никаких нет, приготовить не получится. У нее дома оставалась нетронутая яичница - можно было телепортировать, но она тут же вспомнила, что на Гримо лежит заклинание доверия, и перенести что-то не получится.
- Ой, - вырвалось у нее - Сириус, прости, совсем забыла про еду. Вот черт. - Элизабет разрывалась между желанием расплакаться и необходимостью бежать куда-то за продуктами для завтрака.

- Никуда не пущу, детка - это прозвучало так серьезно и уверенно, казалось так естественно и правильно; в этот момент Элизабет готова была поверить, что действительно останется здесь с Сириусом навсегда. Здорово было когда он обнимал ее, когда был так близок к ней..
Лиз почувствовала желание, его страсть мгновенно передалась ей. Она успела только подумать, что должны прийти другие члены Ордена Феникса, а в следующий момент принялась помогать ему расстегивать свою блузку, ненавидя себя за выбор одежды, но, не успели они одолеть даже верхние пуговицы, на лестнице послышался грохот и Сириус резко обернулся. Лиз разочаровано выдохнула, она терпеть не могла подобных вмешательств в личную жизнь, что в этом доме происходило чаще чем положено. Она конечно наслышана, что отношения с тещей редко бывают приятными, но поведение портрета миссис Блэк выходил за все рамки. Да и Кикимер редко появлялся в нужный момент, исполняя все прихоти своей чокнутой хозяйки. Теща.. черт! Невольное мысленное обращение к матери Сириуса оказалось неожиданным для нее самой, Элизабет раньше так ее не называла даже про себя. Или называла? Как порой удивляют нас собственные мысли, как шокируют и напрягают.
Решив, что подумает об этом завтра, Лиз вернулась к действительности. Сириус, достав палочку и направив ее на портрет матери, кричал на нее. В такие моменты, когда он сильно злился, ругался с кем то, Элизабет открывала в нем нового, незнакомого ей Блэка. Наверное, того самого, который сидел тринадцать лет в Азкабане, затем сбежал оттуда; того, который скрывал в себе злость и боль всех прожитых лет, в котором оставалась какая-то замкнутость  угрюмость, пропадавшая обычно в те моменты, когда с ним была Элизабет. Этот Сириус совсем ей не нравился, как ни старалась она не обращать внимания на подобные его срывы, как ни старалась их принять - он пугал ее, и Лиз ничего не могла с этим поделать. Поэтому сейчас она просто стояла и следила за его действиями, смотрела как он без колебаний поджег портрет Вальбурги и слушала как он срывает на ней злость. Хоть девушка и знала, что причинить вред портрету невозможно, она бы ох как много отдала за то, чтобы он все-таки сгорел.
Она почувствовала. как он схватил ее за руку и они в быстром темпе отправились в его комнату. Это была лучшая комната в этом мрачном старом доме, такая родная, будто Лиз провела здесь всю жизнь. Нравилось сидеть здесь с Сириусом.
- Не могу так больше, Лиз, не могу... - Сириус, казалось выдыхался, Элизабет снова обратила внимание на то, какой он уставший и похудевший. Она ответила на его объятья, стараясь вложить в них всю свою любовь, провела рукой по черным волосам. Глаза Сириуса были наполнены грустью, девушка никогда не видела подобного выражения у других людей.
- Хочешь, я увезу тебя куда-нибудь далеко-далеко отсюда? - девушка грустно улыбнулась и взяла его руку, продолжая держать ее прислоненной к своей щеке.
- Ты же знаешь, что хочу. Всегда хочу... с тобой - угрюмо сказала она. Да, далеко мы уедем...
Лиз улыбнулась и тихо добавила: - я очень соскучилась. Она села на кровать и осмотрела комнату, после ее последнего визита ничего не изменилось. Здесь никогда ничего не менялось. Это придавало ей какой-то уверенности.

Ты аппарировала к штаб-квартире и поежилась. На улице было холодно, и завывающий ветер закрадывался ледяными пальцами под одежду и будто лез в самую душу, остужая походу все, до чего мог дотянуться. Ты накинула капюшон себе на голову, и спрятала замерзшие пальцы в карманы. Иногда ты жалела, что Молли не могла настоять на своем, и не впихивала тебе теплые варежки. Но с другой стороны, даже если бы она положила их тебе в карманы насильно, то чисто из-за принципа, ты бы не одела их, даже в минус сорок. Хотя, как знать. Ты оглянулась – дорогая пустая. Стала, было, ее переходить, как резкий визг колес, яркий свет фар, и летящая на большой скорости машина – и прямо на тебя. Ты даже ругнуться не успела, как так, почему в таком тихом районе такие ненормальные водители, будто Шумахеры был болида. Поэтому постаравшись набрать «скорости» сделала шаг пошире, и как обычно по Закону Мирового Свинства нога попала на уже хорошо подхватившуюся льдом лужу. И следующие двадцать секунд можно описать примерно так: «Упс.. Ооой.. Аа-а! Бах! Уу-у..». И вот, ты сидишь возле бордюра, прямо на своей мягкой точке которая получила очередной незаслуженный синяк. Сама вся в снегу, тебе больно, обидно и со злости, ты поскорее встала, и пока задние фары скрывающейся за поворотом машины все еще освещали тротуар, ты показала вслед язык. Довольно весело это, наверное, смотрелось со стороны, но не Авадой же этих магглов. Хотя, на некоторых и не только ей хотелось отыграться.
Ты старательно стала отряхивать свою пятую точку от успевшего пристать снега, при этом с грустью думая о том, что был бы тут Римус, он бы словил тебя. Ну, или на крайний случай поднял, и было бы не так обидно. А потом в обнимку, вы зашли бы в дом твоих «дорогих» родственничков, и все бы стало на свои места, когда увидели бы Блэка. Кстати о нем. Небось заскучал уже. Ты аккуратненько передвигаясь дойдешь до двери, и зайдя в дом опять споткнешься. Бабушка Вальбурга заорет как ненормальная снова, и оповестит жителей, что кто-то /кто же еще, как не ты?/ пришел в дом.
-Сириус, это я! – ты крикнешь Блэку разуваясь, и кидая мокрую, от растаявшего снега, куртку на тумбу. Быстренько, обходя все опасные для тебя углы, ты найдешь дядьку и обнимешь его – ну, как ты тут?

Римус задумчиво шел по улице, изредка бросая быстрые взгляды по сторонам. Можно было конечно аппарировать, но он хотел пройтись и о многом подумать. А именно о том, что делать и чему посвятить свою жизнь. Работа в Ордене, конечно, затягивала много сил, но Люпин все-таки был оборотнем, а значит, ему нужно срочно занять себя чем-нибудь еще. Для начало он посветил себя изучению своего второго я – оборотня. И вывел интересную закономерность. Сущность волка в нем никогда и не засыпала, он просто не умел его слушать. Люпин постоянно боролся сам с собой, стараясь загнать в рамки, сделать что-то, чтобы перестать, наконец, бояться, что кому-то причинит вред. Однако оказалось, что делать нужно было прямо противоположное. Нужно было постараться договориться со своим вторым я, попытаться понять и объединить две сущности. У него даже мелькнула мысль, а почему этого никто не делал до него. Но потом он ее быстро отбросил, так как понял, что половина, так же как и он сопротивлялись, остальная не сопротивляющаяся половина обычно была на другой стороне. Вздохнув, Люпин поднял голову, и только тут понял, что уже подошел к дому. Остановившись возле самой двери, он замер на какое-то время. Сколько всего произошло, и смерть Джеймса, и Сириус в Азкабане. Все это казалось таким диким и непонятным. Ну не хотел Римус верить, что Бродяга может предать друзей. Пусть даже все доказательства указывали на это. А потом вспомнился год, когда он преподавал в Хогвартсе. И как увидел на карте Мародеров Питтегрю. И все сразу же стало на свои места, а на сердце и душе стало легко. Потому что он всегда подозревал, что Питер был не просто крысой-анимагом, он и сам в душе был порядочной крысой. А потом Римус развил такую деятельность, что совершенно забыл о зелье. И конечно, полнолуние подкралось незаметно и в самый ненужный момент. В тот раз он еще сопротивлялся своему внутреннему зверю, а так как это, как оказалось, все равно что его второе я, то контролировать он себя не мог, и то, что было позднее не помнил совершенно, полностью занявшись попытками не выпустить зверя на свободу, и получив совершенно обратный этому результат. Потом его как обычно долгое время терзали раскаяния, а с подачи профессора Снэйпа, пришлось покинуть преподавательский пост. Что кстати его нисколько не удивило, хотя если сказать честно, отношения с Северусом очень сильно изменились. Что уж говорить, Римус при взгляде на Снэйпа порой даже становилось стыдно за то, что они вытворяли в молодости. Как будто тот молодой парень был в чем-то виноват. Вздохнув, Римус снова взглянул на дверь, перед которой стоял. Сириус, он же Бродяга, он же лучший друг. Его падение некоторое время назад Сириус падает в Арку Смерти. С каким трудом ему тогда удалось удержать Гарри, чтобы он не бросился в арку за крестным. Хотя нет, с каким трудом удалось удержать самого себя, чтобы не сигануть следом. Один из оставшихся лучших друзей, Бродяга, покинул этот мир. Люпин держался, про себя прокручивая все моменты, когда и что он сказал не так. Он держался ради Гарри, которому было не менее тяжело. А потом случилась та встреча, и Римус сразу понял и поверил, что перед ним Бродяга, и что он жив. Как оборотень, он всегда умел хорошо чувствовать правду и ложь. В тот раз он так стиснул Бродягу в дружеских объятиях, что тот еще долго потирал бок и косо смотрел на него. А Римус лишь улыбался, чувствуя, что жизнь вновь входит в привычную колею. Вот и сейчас, снова собрание Ордена, нужно будет обсудить много дел, решить, что и кому нужно делать. Римус решительно открыл дверь и вдруг услышал знакомый голос. По лицу тут же расползлась счастливая улыбка, и Люпин быстро двинувшись вперед, подхватил свою Нимфу на руки.
- Ну и почему меня не дождалась? – улыбнулся он, и тут же втянул носом воздух.
От любимой чувствовался запах крови, но такой легкий, скорей всего где-то упала и содрала кожу. А еще чувствовалась обида и легкая боль. Теперь, после того, как он пытается договориться и кстати у него получается со своим вторым я, запахи стали ощущаться ярче, а еще появилось какое-то чувство, что он как запахи ощущает эмоции. Римус опустил свою Нимфу на пол, продолжая обнимать.
- Что случилось? Ты в порядке?
Он почувствовал, какие у нее холодные руки, и, прижимая к себе, пытался согреть теплом. Потом повернулся к Сириусу. Все-таки он был чертовский рад, что Бродяга снова в строю. Они еще устроят Тому-Кого-Давно-Уже-Пора-Послать счастливую жизнь, не будь они Мародерами. Эта сволочь безносая им еще задолжала за смерть Сохатого, и Римус был уверен, что Сириус тоже горит желание прихлопнуть эту пакость. Чуть отвлекшись от мыслей, продолжая обнимать любимую, Римус огляделся.
- Бродяга, ты решил заморозить картину своей матушки? Сомневаюсь, что это поможет, я уже выслушал все, что она думает обо мне, тебе и всех обитателях дома в частности.
Римус легко улыбнулся Флер.
- Флер, я надеюсь, твоя задолженность не толкнет тебя на безрассудство, и ты не будешь стараться перебить всех Пожирателей вокруг себя, не задумываясь о своей жизни.
Голос Римуса был спокоен и собран. Он огляделся вокруг, ища этого маленького Кикимера, который ворчал постоянно так, как будто это была его работа.
- Да и я тоже не отказался бы от чего-нибудь горячего, - чуть улыбнулся он. – Где у тебя этот сумасшедший домовик?
Согревая дыханием ушко Нимфы, Римус тихо шепнул.
- Ты что-нибудь будешь?